Серебряные пули с урановым сердечником - Страница 22

Боевой чип оказался на высоте – я успел выскочить из-за столика, ухватиться за перильца и красиво воспарить над ними. В этот момент она и сработала. А что я, спрашивается, хотел? Прав был старшина Стрешнев – из поединка человека и гранаты победителем всегда выходит граната!

Понятно, чипу удар «шарашки» не повредил. Только… располагая источниками информации в виде мельтешащих пятен и непрерывного звона да на подгибающихся ногах особо много не навоюешь. Впрочем, я попытался двинуться в сторону двух наиболее сложных пятен, чем-то напомнивших чипу очертания людей с оружием в руках, и даже сумел сделать два, нет, целых три шага. А потом моего затылка коснулось что-то холодное и твердое, и окружающий мир окончательно перестал существовать.

– Очнулся… напарничек?

Умение воспринимать окружающее постепенно возвращалось ко мне – но лучше бы оно этого не делало. По крайней мере – я коснулся затылка, и внутри моего черепа взорвалась очередная «шарашка», нет, тактический боезаряд! – до тех пор, пока эта чертова шишка не перестанет занимать собой полголовы. Вот ведь не повезло! Ежедневно десятки тысяч людей по всей Федерации глушат станнерами, газовыми гранатами, «подавляющим» излучением, древними шокерами, наконец! А меня угораздило нарваться на дикаря, всем этим техническим достижениям цивилизации предпочитающего дубину… каменную, судя по размерам шишки.

– Где… мы?

– В помещении, – сообщила мне Золушка, забившаяся в противоположный угол этого самого помещения. – Два на три метра, стены обшиты пробкой, под потолком два люминесцентных источника света общей мощностью примерно тридцать ватт, температура среды около двадцати двух градусов Цельсия…

– Спасибо, достаточно, – оборвал я. – Еще какие-нибудь, менее детальные подробности? К примеру, на какой мы планете?

– Без малейшего понятия, – огрызнулась напарница. – Все, что я помню – это ты, перелетающий через ограждение. А следующее воспоминание уже включает в себя пластиковый мешок на голове – вон этот.

– Тут есть отверстия, – заметил я, изучая указанный предмет, – для дыхания, надо полагать.

– Угу, только располагались они на затылке. Так что все, что я могу сказать, – нас волокли откуда-то… досюда.

– Исчерпывающая информация, – вздохнул я. – Мой брик и то был бы многослов… черт!

С одной стороны, такие вещи бывают только в дешевых сериалах. А с другой – что-то же упирается мне в локоть!

– Вы пробыли в бессознательном состоянии сорок три минуты двадцать девять секунд, – сообщил инк.

«Связь!»

– К сожалению, в данный момент вы находитесь в пределах экранированного помещения, – мне показалось, что я уловил в мыслеголосе фишки оттенок злорадства. – В которые были доставлены в грузовом отсеке флаера.

«Тоже экранированном?»

– Совершенно верно. «Заткнись, а?»

Я произвел мысленную инвентаризацию имеющихся в наличии возможностей. М-да, негусто. Был бы при мне «кольт-волк»… хотя с другой стороны, я искренне радовался, что оставил его дома. Отписываться за утерю личного оружия… бр-р! Лучше сразу застрелиться… если найдется из чего.

– И, – прищурилась Золушка, – какие предложения выдвинет старший товарищ после ознакомления с обстановкой?

– Ну, – задумчиво сказал я, – мы, конечно, можем попробовать постучать в эту дверь чем-нибудь тупым и твердым…

– Вроде твоей головы?

– Тогда уж твоей, – парировал я, – потому что моя непригодна даже для стучания по бумажной салфетке. Но я думаю, что это в любом случае не повлияет на конечный результат. При хорошем раскладе те, кто бросил нас сюда, рано или поздно о нас вспомнят и заглянут, хотя бы затем, чтобы допросить. А допрос – это все же хоть какой-то обмен информацией.

– И?

– Что «и»?

– Допросить, а потом?

– Знаешь, – медленно сказал я, – большая часть современных методик допроса не предполагает для допрашиваемого никакого «потом».

– И это ты называешь хорошим раскладом, – горько усмехнулась Золущка. – А что же, по твоему мнению, плохой?

– Плохой – это если про нас забудут на срок, превосходящий мои способности выживания в безводном пространстве, – чистосердечно признался я. – Правда, этот вариант энергетически не оправдан – убить нас могли и на месте.

– Да ну? – переспросила Золушка. – Как ты меня утешил, ты…

– Две минуты семнадцать секунд, – подытожил инк. – И очень много повторов.

– …а еще я не привыкла, чтобы меня глушили, как тритона, и волокли неизвестно куда, чтобы сотворить неизвестно что! – выкрикнула Золушка. – Не хочу, не хочу, не хочу!

– Что ж. – Я попытался приподняться и был вознагражден за это новым взрывом боли, на этот раз в ноге. Похоже, вывих… ну да, падал-то я уже с нарушенной координацией. Чертов чип. Ладно, попробуем осторожно, вдоль стеночки… – Единственное, что я могу тебе ответить… добро пожаловать в СБ!

В следующие пять минут я был очень занят двумя вещами – златокудрой головкой моей напарницы, всхлипывающей у меня на груди, и мыслями о том, как все-таки несправедливо устроена Вселенная.

А потом пол нашей камеры содрогнулся, заставив меня подскочить сантиметра на три вверх.

– Что это было?

– Хороший вопрос. Переадресую.

– Недостаточно данных для точного анализа, – огрызнулся инк. – Минимальный прогноз: «подрыв калифорниевой гранаты, эквивалентной двадцати тоннам стандартной взрывчатки, произошедший не далее четырехсот метров от точки вашего местонахождения». Соответственно с увеличением расстояния мощность заряда возрастает…

«Заткнись!»